23 октября в Турции были арестованы семеро российских туристов по подозрению в неумышленном поджоге леса в окрестностях курорта Анталья. Как утверждают россияне, они шли по маршруту «Ликийская тропа» и заметили дым. Трое из них пошли к месту пожара и попытались предотвратить его распространение, а остальные вызвали службу спасения. Однако после приезда полиции туристов неожиданно обвинили в поджоге и арестовали. Через два дня их выпустили под подписку о невыезде. Один из обвиняемых — 27-летний москвич Дмитрий Коршунов — рассказал RT о подробностях дела и предстоящем судебном заседании, назначенном на 16 ноября.
— Расскажите о походе, как вы оказались на Ликийской тропе?
— Я знал, что есть Ликийская тропа, но никогда не думал, что окажусь там. Это произошло спонтанно. Я поехал в Стамбул один, оттуда перелетел в Анталью, а мой друг Саша Антошкин увидел, что я там, и позвал в поход.
Мы рассчитывали провести в путешествии десять дней. У нас был чёткий план, которому мы следовали. Среди нас были опытные путешественники — Толя и Никита Ярошенко. Всего нас было семь человек, хотя изначально собирались идти вдевятером, но двое не смогли прилететь.
Там было очень красиво, даже лишний раз не хотелось доставать телефон для фото. На тропе был старый город, горная местность, речки, перевалы…
— Где и как вы заметили пожар?
— Это было в первой половине дня. Мы спускались к речке, там искупались, кто-то постирал одежду, кто-то умылся. Затем нам надо было преодолеть непростой и достаточно опасный перевал. И с того места, где мы шли, примерно в километре от нас Иван Ухов заметил дым.
Толя, Никита и Ваня побежали туда. Они пытались затушить пожар, окапывали огонь и обкладывали его камнями, чтобы он не пошёл дальше по ветру. А те, кто остался, звонили в службу спасения по номеру 911. Это было непросто, так как не везде была связь.
Но, когда дозвонились и сообщили о пожаре, уже через 15 минут прилетели вертолёты. Огонь тушили шесть часов. Мы тоже пытались предотвратить пожар.
Всё, что я говорю, зафиксировано на электронных часах и трекерах: сколько там были ребята, во сколько они туда пошли и что мы остались на месте. Это мы планируем использовать на суде.
— Как так вышло, что вас задержали?
— Когда мы убедились, что пожар начали тушить, то продолжили свой путь. Через полтора часа мы спустились по серпантинной дороге, и там нас встретили два местных жителя, как мы поняли, старейшины деревни. Они попросили нас остановиться, сказали, что сейчас приедет полиция, которая хочет нас расспросить.
Мы не стали противиться, сделали привал, чтобы перекусить, даже угостили этих мужчин, и они не отказались. Через 30 минут приехала жандармерия. Полицейские попросили положить рюкзаки в машину и проехать с ними в участок.
Когда нас забирали, то по настроению местных жителей было видно, что они довольны, что нас забрали, будто бы они выполнили свою работу. Уже в машине началась небольшая паника. Неприятное ощущение — оказаться в руках полиции.
— Что происходило в полицейском участке?
— Мы прошли в приёмное отделение, и нас стали допрашивать. Изначально мы чувствовали себя свидетелями.
Хочу отметить, что полицейские относились к нам лояльно, даже угощали чаем и все нам улыбались. Потом к нам пришла переводчица, которая, как позже выяснилось, перевела полицейским не всё, что мы говорили.
Во время допроса нас спрашивали, с какой целью мы приехали в Турцию, куда ходили и для чего. Тут уже мы стали понимать по общему настрою, что никакие мы не свидетели, а подозреваемые.
Семеро российских туристов арестованы на юге Турции по подозрению в неумышленном поджоге леса. Как рассказали RT их родственники,…
В полицейском участке мы провели весь день. Нас отвезли в медицинский центр, взяли тесты на коронавирусную инфекцию, осмотрели на предмет побоев, зафиксировали, что их не было, и сообщили, что ночевать мы будем в полицейском участке. Нас поместили в одну камеру, где была только одна кровать, а в соседнюю камеру отвели Полину, которая на протяжении всего времени была отдельно от нас.
— Как проходил суд?
— 24 октября нас повезли в суд, где мы пробыли десять часов. Сначала нас допрашивал прокурор, затем судья. Нам задавали те же вопросы, что и в полиции. Каждому предоставили адвокатов, которые не говорили по-английски.
Телефоны у нас забрали, поэтому сложно было с ними общаться, а переводчик они устанавливать себе на телефон не захотели. Единственный адвокат, которая прониклась к нам, была у Полины.
Нереально защитить себя, когда происходят такие вещи.
Когда каждого по отдельности допросили, суд вызвал нас вместе с адвокатами, чтобы огласить решение. Он его зачитал на турецком языке, и мы, конечно, ничего не поняли, но по реакции адвоката Полины было видно, что она очень расстроена и шокирована. Тогда нам и сказали, что нас повезут в тюрьму.
— Что вы делали, узнав о решении суда?
— Первым делом мы решили сообщить всё своим родственникам, а также рассказать о случившемся в соцсетях.
Мне позвонила мама и рассказала, что у меня умерла бабушка, а я ей сообщил, что нас задержали и везут в тюрьму. Старался как можно мягче рассказать ей об этом.
Потом мы начали записывать видео, писать родителям списки задержанных и сообщать информацию, которая у нас уже была. Я даже не мог себе представить, что люди так отреагируют, когда узнают о нашей ситуации. Такая поддержка многое значит.
Из суда нас отвезли в полицейский участок, затем жандармы пошли мне навстречу — мы заехали в хостел, где лежали мои оставшиеся вещи, и нас повезли в тюрьму.
— Какие в тюрьме были условия?
— Там уже ходили конвоиры, патрули, на вышках стояли охранники с автоматами. По приезде мы начали сдавать все вещи, подписывать документы, нам разрешили взять некоторые вещи, но из-за спешки мне не удалось даже взять с собой зубную щётку.
В четыре часа утра нас, шестерых ребят, заселили в камеру, где не было подушек и не хватало на всех одеял. Полину определили в женское отделение.
В шесть утра нам дали на завтрак хлеб, вода только из-под крана. В этот день нас водили к врачу, потом к психологу.
Когда ты открываешь глаза в тюрьме, это как будто точка невозврата: ты ничего не можешь поделать, это не те эмоции, которые ты должен испытывать в нормальной жизни. Это был стресс. В тюремной камере я провёл свой 27-й день рождения.
При задержании у нас были наличные деньги, которые после ареста положили на специальный счёт, и мы могли себе заказать в камеру что-то из продуктов и предметов первой необходимости. Мы попросили принести нам колу, воду, сладкое, я заказал себе зубную щётку.
Мы поняли, что здесь мы можем застрять надолго, поэтому стали обустраивать нашу камеру — мыть полы и убираться.
К нам несколько раз приходили адвокаты: и государственные, и платные, которые предлагали свои услуги. Тогда нам рассказали, что о нас уже пошла информация в СМИ, и эта мысль всех успокоила.
— Вас выпустили из тюрьмы под подписку о невыезде. Как вам это сообщили?
— Вечером зашли сотрудники тюрьмы и сказали, что мы переезжаем в другую камеру: четверых ребят поместили в одну камеру, а нас с Александром Антошкиным — в другую. Буквально через 15 минут к нам привели ещё двоих иностранцев: одного из Туниса, второго из Англии. Они тоже поделились своими историями, мы начали прибираться в камере, попили чай, а потом нам принесли ужин.
Через три часа к нам зашли и на турецком сказали, что нас отпускают на свободу, это нам перевёл тунисец. В это было очень трудно поверить, ведь нас только что заселили в новую камеру.
— Что вы делаете сейчас?
— Мы нашли квартиру поблизости от полицейского участка, живём все вместе. Каждый вторник нам нужно ходить в полицейский участок и отмечаться.
Пока мы не определились с местными адвокатами, которые будут представлять наши интересы в турецком суде. Каждый день мы общаемся с потенциальными кандидатами, готовимся к рассмотрению дела, собираем документы и справки, в этом нам помогают адвокаты из России — Татьяна Чебучакова и Константин Ерохин.
Я продолжаю заниматься спортом и работать. Каждый день мы собираемся с ребятами, чтобы обсудить текущие дела. У нас дружная компания, нас эта ситуация очень сплотила.
Сейчас мы открыли сбор на один счёт, собираем на адвокатов и на возможный штраф. Стоимость адвоката для всех будет около 1 млн рублей. Конечно, нам помогают сейчас неравнодушные люди, родственники и друзья, но этого недостаточно, поэтому будем благодарны помощи.
— Как на вас повлияла эта ситуация?
— Меня эта ситуация перезагрузила. Возможно, пока я ещё не до конца осознал, что с нами произошло, думаю, что ещё всё впереди. Понял, что в жизни может случиться абсолютно всё. Я даже не ожидал, насколько важна поддержка людей, поэтому я бы хотел заниматься благотворительностью и поддерживать тех, кто попал в трудную ситуацию. На днях в аварию попал автобус с нашими соотечественниками, и они сейчас лежат в больнице. У нас в планах навестить их и поддержать, хоть нам и самим требуется помощь.
